Все началось обычной фотографии, которую я, шестилетняя девчонка, увидела в альбоме у своего деда. «Я что-то не пойму, ты был моряком или летчиком? Странная у вас военная форма!» Оказалось, он служил в морской авиации, в 63-ей отдельной морской разведывательной авиационной эскадрилье военно-воздушных сил военно-морского флота. В детстве, когда я пыталась расспрашивать его о войне, дед уходил от разговора, шутливо переводя его в другое русло. Ну, не любил он таких бесед, впрочем, как и многие фронтовики. Став старше и настойчивей, я упрямо продолжала его тормошить, отчетливо осознавая, что мне это необходимо. Нужно знать, помнить, рассказывать, чтобы мой сын, который носит имя прадеда, мог с гордостью рассказать о нем своим детям. Только так мы с вами можем быть уверены, что воспитываем своих детей правильно — с чувством огромной благодарности за мир, свободу, жизнь. Именно потому серию рассказов о ветеранах я хочу начать с человека, которого знаю очень хорошо и считаю вполне достойным быть одним из бойцов нашего бессмертного полка.
Когда исполнилось мальчишке восемнадцать…
Михаил Дмитриевич Аксенов был призван на срочную службу в 39-м году. Мать, провожая младшего сына, который был любимчиком в семье, всплакнула: тяжело отпускать кровинушку. «Не переживайте, мама, — пробасила «кровинушка», — вернусь через три года». Ошибся, парень: служба его закончилась только в 1947 году.
При распределении попал он в морскую авиацию. Обрадовался: форма красивая, служба интересная. Да к тому же – места новые можно посмотреть. Отправили Мишу и его нескольких товарищей в город Владивосток, а оттуда — в район бухты Патрокл, рядом с озером Безымянным. Здесь располагались позиции военного гидроаэродрома с одноимённым названием «Патрокл».
В бухте Патрокл
В те годы на Дальневосточных границах СССР стали сгущаться тучи войны. Империалистическая Япония все чаще и чаще устраивала провокации. Тогда по приказу Наркома обороны К. Е. Ворошилова 55-й авиаотряд на гидросамолётах перебазировался из Севастополя в район Владивостока и вошел в состав Военно-воздушных сил Морских сил Дальнего Востока.
Позже он был переформирован в авиаэскадрилью волнового управления ВВС Тихоокеанского флота. Понятие волнового управления заключалось в том, что на скоростные торпедные катера устанавливалось дорогостоящее оборудование, превращавшее их в своеобразных «роботов». На катерах не было экипажа, и руководство их действиями осуществлялось с помощью мощных радиоволн с находящихся в воздухе гидросамолётов . Гидросамолет – это летательная машина, которая может приземляться на воду. Вот на такой летающей лодке служил стрелком-радистом Михаил Аксенов.
На берегу бухты были устроены бетонные заезды на берег, где разместилась широкая площадка с двумя ангарами, в которых были мастерские и стоянки для летающих лодок. К 1941 году, после очередного переформирования части, за ней закрепился номер 63-й отдельной авиаэскадрильи. На вооружении эскадрильи стояли летающие лодки МБР-2.
Личный состав размещался в каменных казармах в долине, здесь же был плац и погреба для продовольствия. Тут же рядом находились дома начальствующего состава, столовая, клуб и большой стрелковый тир на открытой площадке.
В хорошую погоду морские лётчики ходили купаться и ловить рыбу на большое Безымянное озеро, а затем – отдавали улов на кухню. Рыбы было много, да такой, которой рязанский паренек Миша Аксенов в жизни своей не пробовал.
Сами гидросамолёты взлетали и садились прямо на воду бухты, где был выделен специальный фарватер между сильными подводными течениями, после чего заезжали на площадку, где обслуживались. Справа от линии посадки, на берегу перешейка полуострова Басаргина была пристань для торпедных катеров.
«Враг напал на мирную страну…»
Утро и день 22 июня были обычными воскресными. Михаил собрался в увольнительную и весело напевал себе по нос что-то типа «В этот час ты призналась, что нет любви»…Страшная весть возникла как-то неожиданно, будто из воздуха. Бойцам никто еще ничего не объявлял, а все уже знали: «Война началась!»
Он, как и многие другие бойцы, сразу же написал рапорт о переводе на передовую, туда, где идут бои, и подал его командиру. Тот посмотрел на него с неприязнью: «Это что, Аксенов?»
Вытянувшись в струнку, Михаил четко ответил: «Рапорт, товарищ командир!» «Рапорт….А ты знаешь, сколько у меня лежит этих рапортов? – лицо комвзвода побагровело от злости. – Третий день подряд все несут и несут! А ты, комсорг, зачем воду мутишь? Пример должен показывать!»
«Я, товарищ командир, хочу Родину защищать! — с обидой сказал парень. – Поэтому прошу рапорт удовлетворить».
«Тебе сказать, в какое место этот рапорт засунуть? – вскипел командир. – Кому говорю, кругом, марш!»
И, глядя в глаза обиженного солдата, добавил: «Ты пойми, сынок, здесь тоже – Родина, и ее охранять надо».
Этот участок границы с Японией, казавшийся на первый взгляд таким спокойным, еще не раз окажется горячей точкой и даст проявить себя многим бойцам.
Обычная служба, военные будни
Японцы постоянно устраивали провокации, но в открытые бои не вступали. Советским было четко указано: в бои не встревать, на провокации не отвечать, просто патрулировать границы.
В раннее безоблачное утро торпедные катера (без людей), управляемые с гидросамолетов вышли в открытое море для отработки учебных заданий. В то время, когда самолеты и торпедные катера были далеко от берега, на центральный пункт управления аэродрома пришло экстренное распоряжение начальника штаба ВВС Тихоокеанского флота: «В связи с быстро надвигающимся ураганом немедленно возвратите свои самолеты с моря и посадите на аэродром». Естественно, самолеты стали поочередно приземляться. У многих возникал вопрос, а что будет с торпедными катерами без единого человека на борту? Они ведь могут управляться только с самолетов, значит сами никак не вернутся. Значит, катера с дорогостоящим оборудованием утонут либо, что еще хуже, уплывут в японские воды.
Как их спасать? Этот вопрос стало решать командование, срочно прибывшее на аэродром. Когда последний самолет произвел посадку, на аэродроме уже была большая волна. Ураганный ветер все сильнее и сильнее увеличивался. Возможность спасения торпедных катеров с корабля полностью исчезла. Вероятность их дрейфа в воды агрессивной Японии все больше возрастала. После некоторого размышления высшим командованием было принято решение – послать экипаж на самолете с большим запасом горючего, имея на борту соответствующие агрегаты для управления всеми оставшимися в море торпедными катерами и затем с помощью людей (ручным управлением) укрыть в безопасном от урагана месте.
Был утвержден экипаж в состав которого вошел Михаил Аксенов. Подготовили один из лучших самолетов, последней серии, с большим запасом горючего. Несмотря на опытность экипажа и отличное состояние самолета, все же у многих возникали тревожные вопросы: выдержит ли организм экипажа длительный полет в условиях урагана и сильной болтанки?
В условиях большого прибоя самолет с трудом был спущен на воду. Когда он выруливал на взлетную полосу огромная волна уже заливала кабины и рули управления. «А что будет на взлете?» — думали многие, находящиеся на аэродроме. Получив разрешение на взлет, старший пилот стал плавно увеличивать обороты мотора, доводя их до взлетных. Встречая штормовую волну и имея максимальную нагрузку самолет с большим трудом выходил из воды и лениво набирал скорость. Не имея достаточной скорости и подъемной силы самолет неоднократно выбрасывало из воды и вновь бросало обратно, содрогаясь от страшного удара, а летчик вновь и вновь продолжал отрывать самолет от воды. Выбрав подходящий момент, пилот с трудом удержал самолет в воздухе, не дав ему вновь приводниться. В это время граница аэродрома уже была далеко позади. Это были секунды и минуты, казавшиеся вечностью как для экипажа, так и для всех наблюдавших за его взлетом.
В воздухе была сильная болтанка. Временами казалось, что мотор прекращал работу. У стрелка-радиста Аксенова были ладони горячие, а спину холодила нервная лихорадка нечеловеческого напряжения. С трудом удерживая компасный курс в море, экипаж продолжал удаляться от своих берегов, имея под собой ревущую воду. Через полчаса полета организм штурмана не выдержал и он вышел из строя. В таких нечеловеческих условиях ответственность за штурманские расчеты взяли на себя командир и стрелок – радист. Выйдя в район расположения торпедных катеров, часть из них была взята под управления с самолета. Предстоял нелегкий путь катерам и экипажу самолета в условиях урагана.
Самолет швыряло из стороны в сторону, людей бросало в кабине от одного борта к другому. Не случайно соответствующие наставления не разрешают полеты самолетов в ураган. Об этом высшее командование хорошо знало, выпуская экипаж в опасный полет. «Все коммунисты, люди надежные, проверенные, — сказал командир эскадрильи. – Эти долетят и вернутся».
За мужество и отвагу при выполнении специального задания военного командования командир воздушного корабля был награжден орденом «Красной Звезды», стрелок — медалью «За Отвагу».
Он не считал себя отважным, он вообще не мечтал об орденах и медалях. По ночам вспоминал школу, своих учеников. Хотелось многого: закончить институт, обязательно исторический факультет. Прийти на урок посмотреть в глаза ребятишкам и с улыбкой сказать: «Здравствуйте, дети. Начнем урок»…
…Но это все потом, когда кончится война.
