Я очень люблю перебирать старые фотографии. Есть в них какая-то магическая сила притяжения, волшебство для меня необычайное. Лица у людей одухотворенные, наряды необычные, глаза…Вы никогда не задумывались, почему с потертых карточек смотрят на нас девушки и юноши с глазами такой волшебной глубины? Будто знают что-то, о чем нам с вами не будет известно никогда…
Вот и сейчас у меня на письменном столе разложены фото одной семьи, о которой хочу написать. С пожелтевших от времени карточек смотрят чернобровая красавица и задумчивый паренек. Люди, ушедшие из земной жизни, но оставившие о себе пресветлую память. Еще одни бойцы нашего бессмертного полка, жизнь которых достойна того, чтоб писать не коротенькие статьи – романы и повести.
«Гвозди бы делать из этих людей:
Крепче бы не было в мире гвоздей». Н. Тихонов
Ну что за девчонка!
Валентина Свиридовна Благодаренко родилась в городе Енакиево, что на Украине. В детстве была шустрой девчонкой, носилась с мальчишками, играла в казаки-разбойники. Мать порой сердилась: «Бегает, носится по двору, постреленыш! Добро б, парень, а то – девочка! А ну, подь сюда, Валентина!» Но, увидев девчонку, запыхавшуюся, неугомонную, довольную, мать могла только рассмеяться.
Училась Валя неплохо, окончила семь классов, затем поступила в фельдшерско-акушерскую школу. Затем война, и — призыв в армию в 41-м, впрочем, не испугавший молодого фельдшера, «Хочу на фронт!», твердо решила девушка.
Она попала в самую гущу военных событий, ведь их медсанбат был причислен к 1-й танковой армии, на которую пришелся основной удар. Перед Курским сражением все чувствовали, что зреет кровавая битва, войска все стягивались и стягивались, напряжение нарастало.
На передовой
Наши ударили первыми, и фельдшеру Валентине работы хватало: обгоревшие, контуженные, раненые танкисты прибывали десятками, сотнями, ожидая записи в журнал и обезболивающего укола. Медики трудились в стихийно развернутых полевых лазаретах постоянно. Никто не уходил, пока от усталости не падали или не засыпали прямо на месте работы, стоя. В перевязочной работали сёстры, врачи и фельдшеры оперировали. Порой из операционной слышался непонятный шум, какое-то движение. Оказывается, доктору стало плохо, он потерял сознание от усталости и постоянного недосыпания. Нашатырный спирт, вода, и — снова к столу. Смешались день и ночь, их определяли только тогда, когда санитары откроют окно (уберут светомаскировку), появится дневной свет, и в операционной гасятся светильники — плошки с салом и фитилём.
“…То, что сделано Советской медициной в годы минувшей войны, по всей справедливости может быть названо подвигом, писал в своих воспоминаниях герой войны маршал И. Баграмян. — Для нас, ветеранов Великой Отечественной войны, образ военного медика останется образцом мужества и самоотверженности”.
Медицинские работники совершали свой тихий подвиг ежечасно. Молоденькие девчонки таскали на носилках раненых, плакали, видя, как умирают их ровесники, а после операции уносили тазы, куда хирурги складывали ампутированные конечности. В начале войны большим дефицитом были бинты. Приходилось стирать уже использованные, а потом дезинфицировать в автоклаве. Настоящим бичом были чесотка и вши: привозят раненого, разрезает фельдшер повязку, а там уже вши копошатся…Грязь, кровь, боль – разве это должна видеть двадцатилетняя девушка ежедневно? Ей бы платье штатское одеть, прическу сделать, да сапожищи эти, которые на два размера больше, снять! Когда она уже кончится, война проклятая, натерпелись уже! Но терпеть еще пришлось многое, в том числе – страшное ранение.
Жить несмотря ни на что
Случилось это в одну из самых страшных военных операций под Курском. В момент, когда она выносила раненого с поля боя, Валентина почувствовала вдруг, что земля под ней плывет, переворачивается и накрывает сверху тяжелой черной пеленой. Страшная нечеловеческая боль пронзила ее откуда-то снизу и растворилась во всем теле.
С этой болью она очнулась, увидев над собой склонившегося коллегу — фельдшера. «Ты потерпи, сестренка, все обойдется», — сказал он и заплакал, не выдержав настойчивого Валиного взгляда.
«Что со мной? Где я?» – сухими запекшимися губами еле выговорила девушка.
«В нашем лазарете, тут рядышком бой идет, ранило тебя, Валь,»- виновато говорил фельдшер, пряча глаза. – Сейчас хирург придет, оперировать будет».
«Что со мной, зачем оперировать?»- превозмогая боль спросила Валентина.
«Ногу…ногу будет…резать надо…там кость раздроблена, гангрена может…ты же сама медик, все знаешь», — бормотание коллеги – фельдшера переросло в тихий шепот, но этот негромкий голос пронзительной сиреной ворвался в Валину голову.
«Как ногу? Зачем?»- попыталась она приподняться, но в изнеможении упала обратно, обреченно закрыв глаза.
Орден за мужество
Наркоза не было. Дали полстакана спирта, и начали операцию. Что пережила она, молоденькая девушка, которой врачи пилили раздробленную ногу? Как, откуда, силы брались у таких вот маленьких хрупких девочек, которые на фронте проявляли нечеловеческое мужество? Все стерпела, смогла пережить и страшную боль, и тяжелый период восстановления. Даже мысли не было о том, чтоб жалеть себя, опустив руки и голову. Напротив, выросла, как-то возмужала, крепче стала и серьезней. За проявленное на фронте мужество Валентина была награждена орденом Боевого Красного знамени. К орденам и наградам девушка всю жизнь будет равнодушна. Орден за мужество? Да она ничего такого не совершила, считала Валя. О войне думать не хотелось, мечтала о будущем: закончить медицинский, найти хорошего парня, такого, чтоб как за каменной стеной…Оказывается жил такой парнишка недалеко, звали его Моисеем.
Детство озорное босоногое
Детство Моисея Калеровича Друяна было таким же счастливым, как и Валечкино. Мальчик рос умным, сообразительным, родители его просто обожали. Школьные успехи, мамины радостные глаза, довольная отцовская улыбка – эти воспоминания пронес Моисей с собой через всю жизнь. Все перечеркнула и исковеркала страшная война, равной которой до той поры не было. Еще в начале июля сорок первого тетка мальчика пришла к его родителям с вопросом: «Куда бежать?» Друяны уезжать отказались, но тетка упрямо засобиралась в дорогу. Кто знает, что подсказало маме Моисея отправить мальчика с родственницей подальше из Красноармейска, может сердце материнское нашептало? Как оказалось, это помогло Моисею спастись, только вот родителей он больше не увидел никогда…
Кровь и слезы
В первых числах февраля 1942 г. в Красноармейске началось величайшее преступление — геноцид против евреев. По городу были расклеены объявления, подписанные комендантом, с приказом всем евреям явиться на сборный пункт, взяв с собой золотые предметы, серебро и другие ценные вещи, документы, ключи от квартир с бирочками, где указать адрес места жительства. За неявку — расстрел.
К назначенному пункту шли известные в городе врачи, учителя, ремесленники… Шли нестройными рядами старики, женщины с маленькими детьми на руках. Малышей было много, так как до войны еврейские семьи были многодетными. Жители города, видя это и ничего не понимая, замерли в ожидании чего-то страшного. Знали ли обреченные, что их ожидает? Большинство верило, что их будут переселять в другие места, думая, что все-таки немцы — цивилизованная нация. Однако все евреи были погружены в грузовики, вывезены за город, расстреляны и закопаны в противотанковом рве. Их было больше тысячи человек. Некоторых просто зарыли в землю живьем. Матери пытались укрыть собой плачущих деток, закрывали им руками глазки…
Только на фронт
Они снились ему ночами: родные, близкие и далекие…Мама, такая красивая, умная, добрая. Кому они помешали, за что их так?.. Фашисты, звери, нелюди…Он должен был отомстить за своих родных. Моисей упрямо штурмовал военкомат, нервируя сурового майора. «Рано тебе еще, парень, навоюешься потом, — ворчал военком, но однажды обрадовал юношу, — Завтра чтоб был здесь с вещами и документами!»
Он не был бравым солдатом, этот тоненький большеглазый мальчик с задумчивым лицом. Это ужасно раздражало ротного: «Друян, опять ты думу думаешь! Солдату голова нужна, чтоб пилотку носить, да кашу ртом есть! Два наряда!» Моисей вздыхал и думал, что голова человеку, ой, как необходима, да только жаль – не все понимают настоящее ее предназначение. Наряды и шуточки прекратились, когда попали они в самое горнило – на передовые позиции.
В первых же боях на Северо-Кавказском фронте паренька ранило настолько тяжело, что не все доктора верили в то, что он выкарабкается. Друян выжил, на всю жизнь оставшись инвалидом, ходил с палочкой: на раненую ногу больно было ступить.
С годами ранение не старело — доставляло боль и неудобства, но Моисей привык жить с этим. Не мог только привыкнуть жить без родных, чувствуя себя очень одиноким. После того, как его комиссовали, юноша с головой окунулся в учебу, окончил вечернюю школ, поступил в институт. Голодный, безденежный студент учился очень прилежно, с отличием закончил институт советской торговли в Харькове и по распределению попал в наш городской ОРС, на должность начальника отдела.
«Две дороги навсегда в одну сплелись…»
Они встретились в больнице, где Валентина работала врачом-невропатологом. Моисей пришел туда оформлять санаторно-курортную карту, путевка была положена ему, как инвалиду. Валечка понравилась ему сразу – он понял, что неудержимо тянется к этой улыбчивой красавице с певучим голосом и лукавыми глазами. Более несхожих людей трудно было сыскать: лед и пламень, земля и небо. Он – надежный, уравновешенный интеллектуал, она — шустрая, энергичная, взрывная…
…Семью они создали крепкую – прожили вместе 41 год. Все было в их жизни так, как нужно, точнее, как хотелось им самим. Потому что такие сильные люди любые жизненные трудности могут преодолеть, ничто их не сломит, ведь они – ПОБЕДИТЕЛИ.
